Жили-были старик со старухой. У них было три дочери. Две нарядницы, затейницы, а третья молчаливая скромница. У старших дочерей сарафаны пестрые, каблуки точеные, бусы золоченые. А у Машеньки сарафан темненький, да глазки светленькие. Вся краса у Маши - русая коса, до земли падает, цветы задевает. Старшие сестры - белоручки, ленивицы, а Машенька с утра до вечера все с работой: и дома, и в поле, и в огороде. И грядки полет, и лучину колет, коровушек доит, уточек кормит. Кто что спросит, все Маша приносит, никому не молвит слова, все сделать готова.
Старшие сестры ею помыкают, за себя работать заставляют. А Маша молчит.
Так и жили. Вот раз собрался мужик везти сено на ярмарку. Обещает дочерям гостинцев купить. Одна дочь просит:
- Купи мне, батюшка, шелку на сарафан. Другая дочь просит:
- А мне купи алого бархату. А Маша молчит. Жаль стало ее старику:
- А тебе что купить, Машенька?
- А мне купи, родимый батюшка, наливное яблочко да серебряное блюдечко.
Засмеялись сестры, за бока ухватились.
- Ай да Маша, ай да дурочка! Да у нас яблок полный сад, любое бери, да на что тебе блюдечко? Утят кормить?
- Нет, сестрички. Стану я катать яблочко по блюдечку да заветные слова приговаривать. Меня им старушка обучила за то, что я ей калач подала.
- Ладно, - говорит мужик, - нечего над сестрой смеяться! Каждой по сердцу подарок куплю. Близко ли, далеко ли, мало ли, долго ли был он на ярмарке, сено продал, гостинцев купил. Одной дочери привез шелку синего, другой бархату алого, а Машеньке серебряное блюдечко да наливное яблочко. Сестры рады-радешеньки. Стали сарафаны шить да над Машенькой посмеиваться:
- Сиди со своим яблочком, дурочка... Машенька села в уголок горницы, покатила наливное яблочко по серебряному блюдечку, поет-приговаривает:
- Катись, катись, яблочко наливное, по серебряному блюдечку, покажи мне и города и поля, покажи мне леса, и моря, покажи мне гор высоту и небес красоту, всю родимую Русь-матушку.
В некотором царстве, в некотором государстве жил старик со старухой. Старик охотою промышлял, старуха дома хозяйничала.
Жаден старик, а старуха еще пуще. Что старик ухлопает, то старуха слопает.
Вот встает рано утром старик и говорит:
- Поднимайся, старуха! Разогревай сковородку, пошел я на охоту. Ходил-ходил старик по лесу, ни зверя, ни птицы не нашел. А старуха сковородку грела, пока не покраснела.
Идет старик домой с пустой сумой. Видит - сидит на гнездышке птичка, под ней двадцать одно яичко. Хлоп! Убил ее.
Приходит домой.
- Ну, старуха, принес я закуску!
- А что же ты, старик, принес?
- Да вот убил на гнездышке птичку, взял под ней двадцать одно яичко.
- Ах ты, дурак старый! Не надо было птицу бить. Яйца-то ведь они, насиженные, никуда не годные. Садись-ка теперь сам, доводи их до дела.
И птицу жарить не захотела. Не стал старик перечить, сел в лукошко вместо наседки.
Сидел он двадцать одну неделю. Высидел не двадцать птенцов, а двадцать молодцов. Одно яйцо осталось.
Старуха не унимается.
- Сиди, - говорит, - чтоб было кому работать, коров пасти, хозяйство блюсти.
Просидел он еще двадцать одну неделю. Старуха с голоду померла, а старик вывел на свет красавца молодца и назвал его Иваном.
Живет старик, поживает, добра наживает. Названные дети с утра до вечера работают. А старик похаживает, брюхо поглаживает, на работников покрикивает. Разбогател. Землю пшеницей засеял. Пришло время убирать. Наставили братья скирдов видимо-невидимо.
Стал старик примечать, что скирды пропадают. Зовет своих молодцов:
- Надо, дети, караулить!
Назначил всем черед - по ночи каждому сторожить. Ивану последняя ночь досталась.
Братья караул проспали, ничего не видали. Настала Иванова очередь. Пошел он в кузницу, отковал молот в двадцать пять пудов, в полтора пуда железные удила. Из пуда конопли узду свил.
Много лет тому назад жил на свете мельник. И был у мельника осел -- хороший осел, умный и сильный. Долго работал осел на мельнице, таскал на спине кули с мукой и вот наконец состарился.
Видит хозяин: ослабел осел, не годится больше для работы -- и выгнал его из дому.
Испугался осел: "Куда я пойду, куда денусь? Стар я стал и слаб".
А потом подумал: "Пойду-ка я в Бремен и стану там уличным музыкантом".
Так и сделал. Пошел в город Бремен.
Идет осел по дороге и кричит по-ослиному. И вдруг видит: лежит на дороге охотничья собака, язык высунула и тяжело дышит.
-- Отчего ты так запыхалась, собака? -- спрашивает осел. -- Что с тобой?
-- Устала, -- говорит собака, -- бежала долго, вот и запыхалась.
-- Что ж ты так бежала, собака? -- спрашивает осел.
-- Ах, осел, -- говорит собака, -- пожалей меня! Жила я у охотника, долго жила. По полям и болотам за дичью для него бегала, а теперь стара стала, для охоты больше не гожусь, и задумал мой хозяин убить меня. Вот я и убежала от него, а что дальше делать, не знаю.
-- Пойдем со мной в город Бремен, -- отвечает ей осел, -- сделаемся там уличными музыкантами. Лаешь ты громко, голос у тебя хороший. Ты будешь петь и в барабан бить, а я буду петь и на гитаре играть.
-- Что ж, -- говорит собака, -- пойдем.
Пошли они вместе.
Много лет тому назад жил на свете мельник. И был у мельника осел -- хороший осел, умный и сильный. Долго работал осел на мельнице, таскал на спине кули с мукой и вот наконец состарился.
Видит хозяин: ослабел осел, не годится больше для работы -- и выгнал его из дому.
Испугался осел: "Куда я пойду, куда денусь? Стар я стал и слаб".
А потом подумал: "Пойду-ка я в Бремен и стану там уличным музыкантом".
Так и сделал. Пошел в город Бремен.
Идет осел по дороге и кричит по-ослиному. И вдруг видит: лежит на дороге охотничья собака, язык высунула и тяжело дышит.
-- Отчего ты так запыхалась, собака? -- спрашивает осел. -- Что с тобой?
-- Устала, -- говорит собака, -- бежала долго, вот и запыхалась.
-- Что ж ты так бежала, собака? -- спрашивает осел.
-- Ах, осел, -- говорит собака, -- пожалей меня! Жила я у охотника, долго жила. По полям и болотам за дичью для него бегала, а теперь стара стала, для охоты больше не гожусь, и задумал мой хозяин убить меня. Вот я и убежала от него, а что дальше делать, не знаю.
-- Пойдем со мной в город Бремен, -- отвечает ей осел, -- сделаемся там уличными музыкантами. Лаешь ты громко, голос у тебя хороший. Ты будешь петь и в барабан бить, а я буду петь и на гитаре играть.
-- Что ж, -- говорит собака, -- пойдем.
Пошли они вместе.